1846 год. Заунывный ветер гонит стаю туч на край небес.
Ель надломленная стонет, глухо шепчет темный лес.
На ручей рябой и пестрый, за листком летит листок и струей сухой и острой набегает холодок.
Полумрак на все ложится, налетев со всех сторон, с криком в воздухе кружится стая галок и ворон.
Над проезжей таратайкой спущен верх, вперед закрыт.
И пошел пристав с нагайкой, ямщику жандарм кричит.
1864 год. Славная осень. Здоровый, ядреный, воздух усталыелы бодрит.
Лед, не окрепший на речке студеной, словно как тающий сахар, лежит.
Около леса, как в мягкой постели, выспаться можно- покой и простор.
Листья поблекнуть еще не успели, желтый и свежий, лежат, как ковер.
Славная осень, морозные ночи, ясные, тихие дни.
Нет безобразия в природе, и кочи, и моховые болота, и пни.
Все хорошо под сиянием лунным, всюду родимую Русь узнаю.
Быстро лечу я по рельсам чугунным, думаю думу свою.
1901 год. Шумели, листья облетая, лес заводил осенний вой.
Каких-то серых птичек стая кружилась по ветру с листвой.
А я был мал. Беспечной шуткой смятение их казалось мне.
Подгул и шорох пляски жуткой. Мне было весело вдвойне.
Хотелось вместе с вихрем шумным кружиться по лесу кричать, и каждый медный лист встречать восторгом, радостно-безумным.
1842 год. Как грустный взгляд люблю я осень.
В туманный, тихий день хожу я часто в лес и там сижу.
На небо белое гляжу да на верхушке темных сосен.
Люблю, кусая кислый лист, с улыбкой, развалясь ленивой мечтой заняться прихотливой, дослушать дятлов тонкий свист.
Трава завяла вся, холодный, спокойный блеск разлит по ней и грусти тихой и свободной, я предаюсь душою всей.
Чего не вспомню я? Какие меня мечты не посетят.
А сосны гнутся, как живые